1.
"Снег стаял. Только по оврагам и ямам в лесу он еще прячется под старой листвой от теплого солнышка. Уже на пригорках зеленится свежая травка, распустилась верба, много подснежников, на ветлах - пушистые бледно-зеленые сережки. Наливаются почки. Вечером высоко на небе кричат в багровом зареве заката журавли, а на утренних зорях в лесу бормочут и фыркают тетерева. Со дня на день ждем вальдшнепов".
У кого из охотников не вздрогнет сердце при чтении такого письма? А если там, откуда пишут, кроме бормочущих тетеревов, кроме кричащих на вечерней заре журавлей и тянущих над лесом вальдшнепов еще звучит голосок далекой любимой девушки, а вам всего навсего семнадцать лет, - разве можно в таком случае равнодушно читать письмо, не любить тетеревов, вальдшнепов и тяги? Нельзя.
... "Вчера приехал Завьялов. Сейчас набивает патроны, а Соня помогает ему... Завтра ждем Колю Кремнева... Неужели ты не приедешь на тягу?"...
Я?.. Завьялов и Кремнев будут на тяге, Соня будет помогать им набивать патроны, а я останусь в городе и буду мучиться завистью и ревностью?.. Никогда! Я тоже поеду на тягу...
Вынимаю из чехла ружье, пощелкиваю замком, курками, прикладываюсь в примерного вальдшнепа, а Джальма визжит от радости, прыгает, обнюхивает ружье...
- Не поедешь, Джальма, на тягу!.. На тяге охотятся без собаки... А вот я поеду!.. Послезавтра я уже буду стоять в красных сумерках заката где-нибудь на опушке леса... Послезавтра я буду стоять рядом с Соней... Задорное личико с карими глазами, насмешливыми и острыми глазами, с ямочкой на подбородке, резко играет в памяти... Сердце чувствует опасность... Кремнев не опасен: он питается безнадежным томлением первого ученика с пятерками за поведение, внимание и прилежание, а вот Завьялов - тот парень ловкий и большой "ухажер", умеющий остановить на себе внимание гимназисток...
Непременно надо ехать. Скорее! Завтра же еду на тягу!..
... "Соня собирается с нами на тягу. Вчера она нарядилась в мой костюм, в большие сапоги, закрутила волосы узлом и спрятала их под фуражкой Завьялова"...
Так и резануло по сердцу!.. Что-то там не совсем ладно... Вертушки они, гимназистки!.. Воображаю, как Соня кокетничает с Завьяловым... Надо было ехать раньше: тяга продолжается недолго, каких-нибудь две недели, а то и меньше. Главное - пролетная тяга, а местная - чепуха: там очень мало оседлых вальдшнепов. Однако, Завьялов хват! Дон-Жуан проклятый!.. ' Почему он так нравится женщинам? Положительно не понимаю женского вкуса...
Подхожу к зеркалу, закручиваю едва проросшиеся усики и остаюсь доволен своим отражением. Неплохо, впрочем, лежат волосы... Противный вихор. Наискось его положишь, торчит на самой макушке, как у индейца.
... "Вчера Сонька стреляла в цель из Завьяловской одностволки"...
Ну, и ловкий же!.. Умеет... Разве у него ружье? Не ружье, а мешалка... Вот оно, у меня, ружьецо! Легонькое, красивое, игрушка, а не ружье! Совсем женское ружье, как перышко... А бьет прекрасно... Неужели Соня стреляет?.. Молодец!.. Удивительная девушка. Бабы ружья боятся, а она...
Ах, если я когда-нибудь женюсь, то непременно на такой девушке, которая будет любить охоту и будет ходить со мною на тягу... Возьмем непромокаемые плащи, бутербродов, ружья за спину и марш!.. Она на одной полянке, я - на другой... То она, то я - "бух"!.. Потом сойдемся после тяги, постелим плащи и аппетитно закусим бутербродами... Только не боялась бы ружья, "натаскать" всегда можно...
Загорелась душа... Все перевернуто вверх дном: ящики комода, гардероб, охотничьи принадлежности... Завтра вечером на поезд...
Ах, как тянется проклятое время!.. Ну-ка, что еще он пишет:
... "Лучшим стрелком в цель оказался Завьялов"...
Опять Завьялов!.. Я ему покажу, как стреляют...
Плохо спится ночью перед отъездом... на тягу... Все думаешь об охоте. Мерещатся тянущие над лесом вальдшнепы, токующие тетерева; беспокоит, что мало патронов... Стоит перед глазами Соня в больших сапогах, в завьяловской фуражке, с ружьем и насмешливо смотрит в глаза... Кокетки!.. Вертушки!.. Только с глаз вон и... Ну, и черте ними!.. Который, однако, час?.. Только четыре часа...
Ну, слава Богу, я в поезде и с каждым часом все ближе и ближе к тяге...
В вагоне полутьма, душно, накурено, тесно. Хорошо, что мне удалось захватить верхнюю койку... Никто не захочет отбивать место... Пожалуйте! Садитесь, если ухитритесь это сделать!..
Лежу в соседстве с пузатыми чемоданами, картонками, узлами...
- Потрудитесь взять часть вещей!..
- Извините; у меня только ружье и вот этот чемоданчик!..
- Чьи же это вещи?..
- Я не обязан этого знать...
Лежу, закрыв глаза, и прислушиваюсь к шуму и постукиванию идущего поезда. Странно стучат колеса! Точно говорят что-то... Что они там говорят?..
- Тя-га, тя-га, тя-га... А потом:
- Со-ня, Соня, Со-ня... Бух!.. Скрипнула дверь, а мне почудился ружейный выстрел...
Раскрываю глаза, озираюсь. Что за диво: на соседней верхней скамейке лежит девушка. Когда же она села сюда и заснула? Не слыхал. Очевидно, я спал... и довольно крепко. Хорошие у нее косы, одна свесилась и тяжело покачивается, а другая коса, как жирная змея, на подушке... Обычная кофточка. Выглядывает башмачок. Плечи равномерно поднимаются и опускаются... Спит... От всей фигуры веет чем-то зеленым, молодым, радостным... "Стаял снег... Наливаются почки... Распустилась верба. На ветлах бледно-зеленые пушистые сережки... Подснежники"... Словно подснежник эта девушка в белой кофточке среди чемоданов, узлов, корзин!.. В общем, напоминает Соню!..
Лежу, одним глазом, как тетерев с дерева, поглядываю в сторону незнакомки с толстыми косами и горю нетерпением увидеть девичье лицо.. Должно быть, хорошенькая... Это как-то чувствуется. Какие косы!.. Так хочется взять в руку ту, что свесилась, и взвесить ее в своей руке... Может быть, любит и понимает охоту... Нет, если я когда-нибудь женюсь, то только при том условии, чтобы жена ходила со мной на охоту!
Что это за счастье стоять в золотисто-розовых сумерках весеннего вечера на опушке леса и ждать, когда тянущий над лесом вальдшнеп огласит тишину вечера своим "крш-крш, кохх"!.. Вся кровь бросается в лицо, и сладко замирает сердце... А когда тут же невдалеке - близкая, любимая?.. И у нее тоже вспыхивают щеки и замирает сердце?.. Говорить нельзя... Можно только жестикулировать...
- Соня! Слышишь? - спрашиваю жестом головы и глазами.
- Да, - отвечает кивком головки Соня. Она в больших сапогах, в молодцеватой позе охотника, с ружьем наготове...
- Крш! Крш! Коххх!..
И снова тихо. В глубоком молчании пролетает куда-то ворон. О чем-то наскоро совещаются перед сном маленькие птички в чаще стемневшего леса... Где-то страшно бухает выпь... И опять "Крш! Крш! Коххх!"
- Соня! Не зевай!..
Вальдшнеп тянет прямо на нее. Счастливая!
- Бух!..
Вздрогнул лес, вздрогнула розовая тишина, и повалился, как камень, вальдшнеп... Эхо выстрела понеслось по лесу, как раскаты далекого грома: притаилась вся природа, смолкли все маленькие птички, испугались лягушки и замолчала выпь на болоте... А журавли закричали!.. Тревожный и грустный крик неведомой весенней печали! О чем плачете, журавли?.. Я так счастлив, милые птицы!.. Мне хочется заплакать от счастья и от радости, что живу на свете!..
- Бух!..
Опять хлопнули дверью!.. Раскрываю глаза и вспоминаю про соседку и ее косы. Смотрю на нее одним глазом и вдруг... вдруг встречаю два темных, бодрствующих, испытующе устремленных на меня глаза!.. Сконфузились оба... Отвернулись в разные стороны...
Ну, конечно, хорошенькая!.. Я это предчувствовал.
Опять блуждают взоры по узлам, пузатым чемоданам, по потолку и опять тянутся к соседней скамейке. Ей-Богу, чудное личико!.. Она похожа на Соню. Но у Сони косы хуже... Почему мне так нравятся девичьи косы? Не понимаю. Как парикмахеру, хотелось бы мне расчесать эти косы сверху донизу... Читает книгу. Интересно бы узнать, чем она интересуется.
- Соня! Не порти глаз! Темно...
- Ничего, мама...
Соня! Она тоже Соня!.. Удивительное совпадение... Внизу - мамаша. Надо это принять к сведению... Как бы заговорить? О чем?.. О книге? О погоде?...
Мамаша довольно полная дама и все о чем-то беспокоится. Считает вещи, подозревая вокруг воров, боится за нравственность дочери, за ее глаза, за ее косы!..
- Подбери косы!.. Исподтишка слежу за девушкой и
мамашей. Заметила, каналья!.. Что она хочет делать?.. Ну, и дошлая: подняла и повесила на ремешки полотняное забрало верхней койки, которое обыкновенно поднимается только на ночь, в обеспечение от падения спящего пассажира... Досадно: скрылась девушка, видно только часть головы...
- Зачем, мама?
- Того и гляди - упадешь! А вы, молодой человек, далеко едете?
- Я?
- Вы, вы!..
Я назвал станцию и добавил:
- А там еще верст пятьдесят на лошадях... в имение.
- В свое имение?
- Нет, в чужое, к товарищу... На тягу.
- Куда?
- На охоту.
- Жестокое удовольствие!.. Девушка выглянула из прикрытия и улыбнулась:
- Вы студент?
Ах, что бы я дал, если бы мог утвердительно ответить на вопрос девушки!
- Мм... почти... Я нынче кончаю гимназию!..
Милое, красивое личико! Она красивее Сони... Румяные-румяные губы, а глаза! Как встретишь, так и вздрогнет сердце. Словно качаешься на качелях... Вот если бы она любила охоту.
Я переложил на другое место ружье, на более видное место.
- Ради Бога, молодой человек, осторожнее с ружьем!
- Оно не заряжено.
- А Бог его знает! Я боюсь и не люблю, когда...
- Мама ужасная трусиха.
- А вы?
- Я? Я стреляю из револьвера... Ах, какая прелесть! Вот это была бы жена!..
Закрываю глаза и начинаю рисовать себе картину семейной тяги... Одолевает сладкая дрема... Несется поезд вперед, грохочет на мостиках, вздрагивает на закруглениях и стучит, стучит, стучит... Опять что-то выговаривают колеса:
- Тя-га, тя-га, тя-га... Со-ня, Со-ня, тя-га, Со-ня...
Кого я люблю?.. Соню?.. Но которую? Ту далекую? - жаль эту. Эту близкую? - жаль ту...
- Соню эту, Co-ню ту, Co-ню эту, Соню ту... так, так, так...
Поезд приближается к станции.
- Обеих, обеих, обеих!.. - болтают колеса...
- Бух!..
Ах, проклятая дверь!.. Будьте деликатнее: не хлопайте так дверями!..
|
